7. Продолжение пчелиной сказки

Праздники


А какие славные праздники отмечали пчелы в течение года! 

О первом и последнем – Новом Пчелогоде - расскажу позднее. Сами догадаетесь почему? 

О втором и третьем – днях рождений царствующей особы Жу-Зу-Зы IV и царевны Жу-Зу-Зяки - только мельком. Ведь они совпадали с периодом спячки в холодные зимние месяцы.

Полусонные пчелы, отдавая дань традиции, в пижамах поднимались с кроваток, прикладывали правую верхнюю лапку к левой стороне груди. Вялый оркестр апатично исполнял государственный гимн, со сна немного неслаженно и не в такт. Все дудели дремотными голосами «Боже Во-о-о Ще-е-е, храни Царицу!», потом быстро юркали под теплые одеяла досматривать очередную серию сладких медовых снов. 

И только из празднично украшенной столовой царицы раздавались мелодичные перезвоны хрустальных фужеров, звучали здравицы сладкоголосых подхалимов, да из миски с шень-женевым салатом раздавался могучий храп военного министра. 

В конце весны, после всех уборок и приборок, пчелы отмечали еще один праздник: Солнца - бога Во-о-о Ще-е-е. Этот античный идолопоклоннический церемониал проходил под теплыми полуденными лучами ласкового солнышка. 

Над входом в дупло, в гроте, вырезанном в дубовом капе, находилась доставленная первопереселенцами священная золотая статуэтка - солнечный круг с расходящимися во все стороны лучами. Выпуклый барельеф на диске солнца изображал мудрую трехглазую пчелу, улыбающуюся своему народу. Но пчелы со школьной скамьи знали, каким испепеляющим и безжалостным может быть гнев солнцеподобного божества. 

Пчелы пели гимн солнцу: «Солнечный круг, небо вокруг…», опускались на колени и просили бога каждый о своем. Но поскольку они не могли существовать друг без друга, в одиночку, то молитва получалась общая: о здравии и процветании всего Роя. 

Затем пчелы пекли и ели с пылу с жару блинчики из цветочной пыльцы - символ солнышка, пили подогретый мед прошлого урожая и летели собирать новый, потому что лучшим праздником для них была работа. 

По настоящему веселились пчелы осенью на последнем перед спячкой празднике Зашабашник. На пчелином языке «зашабашить» означает окончить все работы. 

Приглашались все дружелюбные соседи, в том числе, и Муха Хохотуха со своим самоваром, особа со сложной судьбой, лесная буфетчица с позолоченным брюхом. 

Из-за известного криминального случая со старым пауком-маньяком у неё пропал былой развеселый нрав, стало пошаливать сердце, открылись неврологические заболевания и стала подволакиваться нога. Муха считала себя персоной болезненной, ревматической и иногда в сердцах называла себя Горюхой. 

Её геройский муж Комар Зудун-Кровопиец, отпрыск старинного графского рода Дракулов-Кровососов, ушёл с военной службы из-за ранения - медведь прихлопнул! 

После трех лет совместной жизни, инвалид «подточил» свой нос и повадился «пить кровь» благоверной: с некомариной силой развлекался хмельными напитками со всеми вытекающими последствиями. За спиртное граф расплачивался позолотой, тайно, ночами, зачищенной с брюха супруги, а за алкоголизм – циррозом собственной печени. 

Муха мучалась-мучалась с пьяницей, потом плюнула на графский титул, забрала самовар и подаренный на свадьбу чайный сервиз с ложками и перелетела на соседний цветок к маме. 

Сама доскоблила остатки золотишка с пуза и заложила его у скрипучего сверчка-процентщика. Открыла в лесу рюмочную и буфет со «сладким столом». Бытие вроде, как бы начинало налаживаться, но каждый раз в гостях, клюкнув лишнюю стопку медовухи, Хохотуха обливалась горькими слезами и сетовала на «жизнь свою задрипанную»! Хорошо, что хоть вернула девичью фамилию, а то - Муха Зудун-Кровопиец … 

Зашабашник был в разгаре. Напитки на осеннем празднике текли ручьем, на столы не успевали подавать деликатесы, оркестр наяривал все известные мелодии, тут же начинались танцы и пляски до упада. 

Музыка и танцы пчёл

Пчелы считали себя знатоками танцев и любили хорошую музыку. 

В танцах они ярко и метко самовыражались, передавая зрителям информацию: о себе и о своих чувствах, о новых местах сбора нектара и о приближающейся непогоде, о своем отношении к воровству их драгоценного меда мелкой и крупной насекомной или медвежьей сволочью. 

В прошлом сезоне особой популярностью у танцоров пользовался "твист-пчелист" и изысканный джунглянский танец «Манго комом через сито». 

Объединенный оркестр представлял из себя коллектив музыкантов из пчелиной филармонии, а также из военного ведомства. Они могли играть вместе и порознь, причем совместное исполнение пользовалось у слушателей неизменным интересом из-за некоторой пикантности и своеобразия совокупно издаваемых звуков. 

Современные шлягеры, классическая и народная музыка в аранжировке духового оркестра и эфемерное, как бы прозрачное, исполнение мелодии филармонистами, сливаясь воедино, создавали нечто, потрясающее слушателей. Они, слушатели, впадали в ступор от происходящего, а когда концерт заканчивался, спрашивали ошеломленно друг друга: «Чу! Что было ЭТО?».
Марш Жужзляндского лейб-гвардии кузнечико-кавалеристского полка «В траве сидел кузнечик», марш авиаторов «Летят пчелы и с ними два шмеля», «Пчелочка златая, что же ты жужжишь?», «Мохнатый шмель на душистый хмель…», композиция «Полёт шмеля» из оперы «Сказка о царе Салтане», «Жужжал сурово майский жук», музыкальный триптих: «Сопение пчелянки», «Молчание пчелянки», «Прощание пчелянки» - вот далеко неполный перечень любимых произведений.

To be continued...